Пусть теперь я и была кадетом Квадранта, всадником на словах, но на деле — до всех этих ходячих машин для убийства, которые многие годы готовились к поступлению сюда, чтобы насладиться всеми почестями и преимуществами, — всё так же оставалась писцом. Правда, далеко не никчёмным. На деле именно знания, полученные во время чтения и подготовки к поступлению в другой Квадрант, и спасали мою тушку на протяжении всех боёв на мате. Если бы я не тратила так много времени на изучение разнообразной флоры нашего королевства, то едва ли могла бы посоперничать хоть с кем-то. Во-первых, мне претила сама идея того, что там, во время учебного боя, можно было убить. Эта история мне в целом не нравилась, хоть головой я и понимала, что выпускаться отсюда должны только лучшие. И всё же… разве стоило разбрасываться желающими оседлать дракона хотя бы до Презентации? Особенно когда мы были в состоянии войны с грифонами? Одна рисинка может склонить чашу весов в нужную сторону! Но так думали далеко не все. И, естественно, все свои мысли я оставляла неозвученными. Во-вторых, как бы я ни хотела, но нарастить нужное количество мышечной массы за такой короткий срок было невозможно. Как, собственно, и изучить правила ведения боя, и наработать кучу стратегий в голове, которые потом можно было бы внедрить в процессе. Я была никому не ровня тут. А значит, нужно было заработать преимущество так, как я умела. Так, как мне было доступно. Потому что умирать я всё ещё не собиралась.
Никто не говорил, что хитрость — это что-то запретное. Что нельзя сыграть не на своих недостатках, а использовать свои сильные стороны. Хотя я прекрасно понимала: если кто-то поймёт, чем я занимаюсь — это приведёт к огромному скандалу. Это нисколько не затушило моё рвение, наоборот — лишь заставило быть как можно аккуратнее, внимательнее, незаметнее. Я продолжала играть на публику девочку, которая ничего не умеет. Что мои достоинства — это лишь цепкий язык, который может сыграть со мной злую шутку, особенно если на горизонте мелькали Барлоу или Риорсон со своей сворой. Но я надеялась, что никто из них даже не подозревает, что я при желании могу перебить их всех — и без грубой физической силы. А потом я облажалась, попавшись младшей Майри на глаза в лесу. И вместо того чтобы просто забить на те ягоды фонили и принять собственное поражение на мате, взяла и раскрыла ей свою самую главную тайну. Той, которая носила ту же метку, что и наш командир крыла, так мечтавший отомстить моей матери через меня. Не самый лучший план, бесспорно. Видимо, переживания насчёт возможных травм на матах были страшнее, чем попасться ей. Была бы моя голова холодной — я бы постаралась избежать того, чтобы вручить этой девчонке козырь в руки. Но! Она молчала. Никто из преподавателей ещё не сделал мне выговор, а Эмметерео спокойно продолжал вызывать ко мне соперников, ставившихся мне в пару, и наблюдал за тем, как они повержено теряли кинжалы. Никто из её старших коллег по татуировкам, казалось, тоже не догадывался — потому что бьюсь об заклад, тогда бы меня сдали. Таким образом, у меня ни одного убийства на своём счету. Никакой жестокости — лишь победа во имя выживания. Лишь желание не оказаться в самом хвосте «рейтинга», дабы не стать лёгкой мишенью для всех. И куча непонимания, переживаний — когда же настигнет та самая карма. Почему-то мне не верилось, что Слоун так и будет хранить мой секрет. Особенно с учётом того, как она в принципе ко мне относилась. Такое чувство, что это я лично отдала приказ, когда казнили их родителей… Она всенепременно выложит всё как на духу — и в самый неподходящий момент.
После столкновения с ней я старалась становиться ещё незаметнее, когда вновь выбиралась в лес. Фокус моих желаний сместился в сторону любых других корешков, грибов, листьев — даже фруктов. Ягоды фонили я нарекла осквернёнными и подбирала что-то, что давало иной эффект на человеческий организм. Это стало моей подстраховкой. Так я старалась вселить в себя уверенность: мало лишь выставить меня отравительницей — нужно ещё и доказать, что это я, и что именно вызвало такую реакцию. Мне на руку играло то, что больше я никому не попадалась на глаза. Если, конечно, кто-то втихую не следил за мной, не подавая и звука.
И при всех этих сложностях у меня не было к Слоун, да и к другим меченым, всепоглощающей ненависти — такой, какая, казалось, распирала их всех по отношению ко мне. Но если меня всё ещё не убили — значит, не всё потеряно. Может, что-то их ещё и сдерживало. Хотя… сомневаюсь, что если бы меня тут убили, мама начала бы вершить свой суд. В Квадранте умирает достаточно кадетов — и никто не возмущается. Если бы хоть один из них знал, какая Лилит Сорренгейл в кругу семьи, что её маска сурового генерала не сходит с лица, а командующий тон остаётся, требуя исполнения всего по протоколу — то, может быть, всё было бы не так уж плохо. Что если бы не она, то мы бы вообще не делили общий воздух в Квадранте! Может быть, мы бы хотя бы смогли друг друга не замечать. Но это что-то за гранью реальности. Сейчас же имеем, что имеем.
В моём сегодняшнем меню подавали фрукты вальвин. Если отведать кожу сего деликатеса в сыром виде, то можно обзавестись неприятным головокружением, которое могло бы сыграть мне на руку во время боя. Кстати, эффект чем-то напоминал действие ягод фонили. И поскольку я уже давно обходила их стороной, чтобы не привлекать к себе внимания со стороны отдельных кадетов, решила: сейчас можно попробовать снова.
До этого моими дополнительными помощниками были галлюцинации, потеря чувствительности конечностей, помутнение зрения и общая вялость на фоне разнообразных отравлений. Полет был хороший.
Из-за череды собственных побед, которые давались мне с относительной лёгкостью — если не считать тех нервов, что уходили на сбор отравляющих ингредиентов, — моё настроение было максимально приподнятым. Сегодня я ожидала увидеть в своих руках новый кинжал, который украсил бы коллекцию из предыдущих. Ничто не предвещало беды. Потому я, как ни в чём не бывало, вышла на ковёр и стала разминаться, ожидая Райму Корри, которая, стопроцентно, отведала то, что с душой для неё приготовила — ну, или, скажем, усовершенствовала.
— Прости, Вайолет, — доносится до меня голос профессора, заставляя перевести на него взгляд, а потом и вовсе оглядеть зал, отмечая, что моей соперницы нет, — У вас должен был состояться спарринг с Раймой Корри из третьего крыла, но её отвели в лазарет, к целителям. Она жаловалась на сильное головокружение.
Я сразу не нахожу слов, чтобы описать то, что чувствую. В голове крутится миллион ругательств в свою сторону. Как я так могла ошибиться с дозой?! Или мне не сыграло на руку время? В целом — неважно. Есть итог, который может стоить мне очень дорого, если поставят в пару кого-то другого. Или всё обойдётся, если бой просто перенесут.
— Это плохо, — только и могу выдавить из себя, — а потом не успеваю вставить ничего другого, хотя хотелось бы намекнуть, что вне ковра я смотрюсь куда лучше, чем на нём, — потому что в игру вступает Риорсон. Да так, что я перестаю дышать. Не может этого быть. Только не он!
Поворачиваю голову в его сторону и, скорее, испуганно смотрю, чем воинственно, потому что по последнему сценарию мозг пока отказывается работать. Шок на шоке и шоком погоняет. Да, он же не просто может меня в бараний рог завязать — но и убить! Ксейден Риорсон не в моём отряде, его руки развязаны. И я совершенно стараюсь не думать о том, как сильно мы с ним различаемся по части боевой подготовки. Между нами такая пропасть, что парапет показался бы малюсенькой ямкой! И помимо меня это понимает и Даин, который решает вступиться за меня. Но я знаю ещё в самом начале — его битва проиграна. Если Риорсон чего-то хочет, он это получает. Плюс, ему на руку играет воодушевлённое настроение Эмметерео. Он думает, что это будет красивый  оказательный бой для всех остальных кадетов? Как бы ни так! Потом он же и будет соскребать мою тушку с мата и оправдываться перед матерью, как так вышло, что теперь она мать лишь одной дочери. Стоит этому командиру крыла вмешаться в мои дела — и всё идёт наперекосяк. Я буквально чувствую, как всё, чего я добивалась, утекает, как вода сквозь пальцы. Сердце предательски уносится в галоп, приводя меня в совсем не боевое состояние. Это паника. Это страх. А мне ни в коем случае нельзя показывать ему, что я его боюсь. Поэтому я закусываю губу до искр в глазах, до крови — чтобы вернуться назад не с кипящей головой, а хотя бы с тёплой. Пусть лучшим вариантом и была бы холодная.
Вайолет, успокойся. Нет непобедимых. На каждую силу найдётся своя. Он — огромная глыба, а ты — маленькая и юркая. Что это значит? Правильно: можно сыграть на скорости. Главное — не попасться. Иначе останется одно мокрое место. Напоследок я оглядываю себя: на мне достаточно мишеней, чтобы вывести из строя меньше чем за минуту. И колени, и лодыжки, и запястья — перевязаны эластичными бинтами. Слабые места. Заживающий большой палец с белой повязкой — не самое интересное место для удара. Хотя... может, сегодня мне всего лишь сломают руку?
— Даин, — зову друга, встречаясь с ним взглядом. Мне не хочется, чтобы он тоже попадал под Риорсона. Его первый год в Квадранте уже позади. Не стоит из-за меня лезть на рожон и отравлять себе учебный год, — всё нормально, — стараюсь говорить как можно спокойнее, чтобы он был уверен: я не хочу утопиться в собственном бессилии, а готова быть уничтоженной на мате своим врагом. Пусть Аэтос думает, что я уверена, будто меня сегодня не прихлопнут. Пусть расслабится хоть ненадолго. Пусть уже выключит в себе этого телохранителя — потому что он ничего не решает там, куда ступает нога нашего командира крыла.
— Весь этот пафос — обязательная программа? — недовольно бросаю в его сторону, вытаскивая первый нож. Меня бесит, как он показывает собственную важность, принижая всех остальных! — Давай покончим с этим как можно быстрее и разойдёмся, — подбрасываю оружие и хватаю пальцами за лезвие, не торопясь бросать его в оппонента.
Мне нужен был момент, который сыграл бы мне на руку. Например, тогда, когда он отвлечётся хоть на что-то — хоть на секунду — чтобы метнуть в него кинжал.
Поэтому я выжидаю... Хотелось бы сказать, что времени для триумфа, но по факту это было далеко не так. И плохое предчувствие, которое обволокло меня с головы до ног, совсем не вселяло уверенности.

Подпись автора

i understand me a little more with every rise and fall
обновки разоряют казну риорсона