Как бы сильно я ни желал увидеть своими глазами, как падет Вайолет Сорренгейл, которая для меня была прямым воплощением ее матери Лилит, — той части, которая не помогала нам с восстановлением Аретии, той части, которая не боролась за мой народ в отличие от Бреннана, той части, которую я мог воочию схватить и не понести за это ни ударов плетью, ни ножевых порезов, ни драконьего пламени, — да, была клятва, но я каждый вечер думал над тем, что раз наваррцы нарушают свои же клятвы, то почему люди из Тира должны соблюдать данные клятвы людям, которые это не ценят?
Я видел в Вайолет больше черт характера брата: то же упрямство, то же благородство, — взять нашу с ней встречу в лесу.
Но я боялся, что все это тонкая манипулятивная игра моего собственного воображения. Она мне нравилась, иногда я даже признавался себе, что хотел ее, и боялся, что младшая дочь будет больше похожа на мать, чем на брата. Я не мог рисковать и старался держаться от нее максимально подальше, но в то же время находясь так, чтобы видеть, какое положение она занимает в моем собственном крыле.
По условиям нашего с генералом договора, я должен был стать персональной тенью ее дочери, иронично учитывая мою печать. Дочь, которая так разительно отличалась от своих старших брата и сестры, защищать ее от тех бед, которые ей грозили в Басгиате, если это, конечно, не было одним из испытаний. Если Вайолет была не способна пройти тот же путь, что и каждый всадник, при этом не погибнув в попытке, то смерть для нее была соответствующей наградой.
Я сильно сомневался, что Лилит казнила бы нас всех, если бы её дочь просто зарезали в одном из коридоров академии, однако проверять свою теорию я не желал. Это было бы быстрым и глупым собственным крахом.
После ночной встречи в лесу я ещё больше стал присматриваться к Вайолет, тренировать на ней тайную печать, уверен, что от моего пронзительного взгляда в ее сторону у неё бегали мурашки по коже.
Катриона настоятельно советовала держать врагов такого ранга как можно ближе, и я был с ней полностью согласен.
Я призадумался тогда, когда слабая, хрупкая и, будем честными, болезненная на вид девчонка-первогодка, стала побеждать в поединках на матах соперников, которые были гораздо опытнее, крупнее и сильнее.
Я понял, что честным путем такого результата было невозможно достичь. В столовой я слушал разговоры за столом вполуха, стараясь прислушиваться к тем бедолагам, которые проиграли худощавой девице. Они все жаловались на внезапные обстоятельства. У кого-то закружилась голова в середине поединка, кто-то потерял зрение перед окончательным ударом, кого-то мутило, одного даже вырвало прямо под ноги самой Вайолет. Все это складывалось во вполне ясную картину, и все это без учета того факта, что Сорренгейл была дежурной по кухне.
Не только я оказался таким умным и внимательным: к таким же выводам пришли Боди и Гаррик, но я сказал им не лезть не в свое дело и просто наблюдать. Мне было интересно два момента: первый — поймают ли ее за руку кадеты или профессора, и второй — что они в таком случае будут делать?
Но я никак не мог понять, как она заранее вычисляла того, кого вызовут на маты вместе с ней. Профессора это делали выборочно, в самый последний момент, а другие кадеты внезапными недугами не страдали, только лишь те, кому удостаивалась честь попробовать выбить зубы обладательнице самой громкой фамилии в Басгиате.
Я ждал того дня, когда однажды она ошибётся и её соперник не получит дозу волшебного грибного чая или вкусных ягодок на завтрак.
Шли недели, и каждую неделю её вызывали на поединок, и неизменно она побеждала, каждый гребаный раз. По моим подсчётам, она заработала уже 5 кинжалов, вернее, отняла у глупых, доверчивых жертв.
Списки погибших кадетов увеличивались с катастрофической прогрессией, многих убивали прямо на матах, сворачивали шеи, использовали смертельные боевые приемы, избивали до такой степени, что даже целители были бессильны. Но Вайолет пока везло, мне даже в какой-то момент стало казаться, что девушка проводит все свои вечера в молитве Зинхалу, потому что смерть, будто живое существо, обходила ее стороной.
Сегодня собрание командиров крыльев и секций закончилось раньше обычного, и я отправился в тренировочный зал.
Я успел посмотреть несколько разочаровывающих боев кадетов первого и второго курса своего крыла. Первый бой произошел слишком быстро: первокурсница не успела вовремя поставить блок и получила серию ударов такой силы, что ее просто вынесло с мата. Второй бой был более изматывающим, два противника попались из одной категории, и я уж думал, что Эметтерио объявит ничью, но в последний момент одна из сторон нанесла сокрушающий удар
.И вот тот самый долгожданный момент, на мат выходит Вайолет. Ее шаг уверенно пружинит, весь ее внешний вид буквально вопит о том, что она полностью уверена в своей победе. Девушка остановилась в привычном месте и принялась разминаться. Я скучающим взглядом осмотрел зал.
Соперник Сорренгейл все не выходил.
– Прости, Вайолет, – произносит профессор Эметтерио, почесывая собственную короткую черную бородку.
– У вас должен был состояться спарринг с Раймой Корри из третьего крыла, – он сделал небольшую паузу, а после продолжил, – но ее отвели в лазарет, к целителям. Она жаловалась на сильное головокружение.
Внешне я остаюсь таким же собранным и спокойным, каким меня привыкли видеть мои подчиненные, но внутри… Внутри я улыбаюсь, словно кот, поймавший мышь.
Пока профессор озадачен произошедшей ситуацией и думает, как лучше поступить, а уверенность Сорренгейл начала испаряться, клянусь, я в этом абсолютно уверен.
Я произношу слова, которые заставляют Даина Аэтоса побелеть. – Я с удовольствием займу место Раймы. Мои слова струятся, словно поромиэльский шелк, однако в них столько яда, что он способен убить целый отряд пехотинцев.
Уверен? — обращается ко мне профессор одновременно поворачиваясь в мою сторону.
— Абсолютно, — уверенно произношу я, мой взгляд все еще оценивает реакцию командира второго отряда, подмечая тот факт, что его реакция свидетельствует о том, что он относится к своей подчиненной далеко не так, как относятся к другу.
Я делаю шаг вперед. Как удачно совпало, что я был готов к этому показательному бою. Я полностью одет в черную боевую кожу, у моей кофты отсутствуют рукава, а это значит, что мои руки не сковывает ткань. Всем присутствующим открывается вид на мою татуировку, которая покрывает всю мою руку черными завихрениями, напоминая всем окружающим, кто я такой.
— Вы все будете в восторге! - громко и воодушевленно произносит профессор боевых искусств, слегка хлопая в ладоши.
Я едва заметно усмехаюсь, стараясь сдержать смех. Ага, в восторге, особенно та, кого после этого боя придется по частям тащить в лазарет.
– Ксейден – один из лучших наших бойцов, – продолжает профессор, словно не замечая ни реакции Даина, ни испуганных лиц первокурсников, внезапно осознавших, что против них могут выходить выпускники. – Смотрите и учитесь, – напутствует Эметтерео. В моих глазах пляшут искры от предвкушения. Я еще не решил, какой сценарий развернется на мате, но одно знал наверняка: будет весьма забавно.
- Она немного не в твоей лиге, тебе не кажется? – Аэтос бросает вызов своим вопросом. Вроде бы и хотел защитить подчиненную, но лишь привлекает к ней ненужное внимание. Несколько второкурсников, стоявших рядом, оценивающе уставились на Сорренгейл. Даин стоит на краю мата, выплевывая каждое слово с заметным напряжением. Он явно судорожно думал о том, как остановить бой, но его полномочия были бессильны в моем присутствии.
– Расслабься, Аэтос, – лениво произношу я, бросая на Даина взгляд, от которого, наверное, кровь стынет в жилах. Я победно ухмыляюсь, когда Аэтос стыдливо отводит глаза. Эту странную игру в гляделки я выигрываю, и он, словно раненый зверь, признаёт моё превосходство. – Когда я закончу её учить, – добиваю я раненое животное метафорическим пинком в живот, – она останется целым и невредимым куском, – холодно продолжаю я.
– Не думаю, что это справедливо, – повышает голос всадник. Нужно отдать должное этой занозе в заднице, но он никак не может понять, что это ОН сражается не в своей категории.
– Никто не просил тебя думать лишний раз, – словно отсекая следующие возражения, произношу я. – Командир отряда, – последние слова я словно выплёвываю ему в лицо, хотя мой тон, мой голос звучит буднично, словно я всё ещё на собрании.

Подпись автора

ролевики: да мы нормальные ребята тоже ролевики: ты поставил тире не той длины, мое настроение на ответный пост уничтожено, мы расстаёмся навсегда не пиши мне больше © кто-то из телеги Терпи, потому что Господь с тобой еще не закончил

Мой персональный мазохизм Падай, падай, ну же, упади! можно ненадо? сквозь трещины страха вип абонемент на тренировки оплачен Завтрашний день никому не гарантирован совет вопреки правилам в добрый путь! клятва не подвластная смерти Я не хотел, чтобы ты сражалась одна. И умирала одна.