Что может быть страшнее смерти? Только беспомощность. Только смотреть сквозь пелену вечности, стиснув зубы до хруста, чувствуя, как душа рвётся на части, а руки – эти жалкие, бесплотные тени – не могут удержать, обнять, спасти. Лиам знал это как никто другой.

Он умер. Он должен был перестать чувствовать. Но смерть оказалась не концом, а новой пыткой. В тот миг, когда его дракон – величественный, преданный, последний кусочек его огненной души – Деи перестал дышать, Лиам перестал дышать тоже. Но он не исчез. Не растворился в безмолвии. Нет. Он остался. Призраком. Тенью. Беспомощным свидетелем. Малек принял его, но не даровал покоя.

Родители ждали его так долго, их объятия были теплыми, их голоса – тихими, как шёпот забытых снов. Они не торопили его к себе. Никогда. Но как он мог радоваться? Как мог наслаждаться этим мнимым покоем, когда там, за гранью, его люди – те, кого он любил – были на грани войны? Он видел всё. Каждый шаг. Каждый вздох, полный боли. Каждый взгляд, в котором читалось отчаяние. Ксейден и Бреннан измученные, на грани срыва выгрызали для Вайолет право жить – и он кричал, он умолял Малека, вцеплялся в незримые покровы смерти, молил, рыдал от ярости:

«Зачем?! Зачем тогда нужна была моя жертва, если Сорренгейл в итоге падёт со мной?!»

Но бог молчал. И Лиам наблюдал. Бессильный, беспомощный, проклятый. Его разрывало на части. Он не мог наслаждаться встречей с родителями, не мог улыбаться их ласковым словам. Потому что в мире живых осталось гораздо больше дорогих ему людей. И каждый из них страдал.

Слоун.

Его маленькая сестра. Его нежность, его вина, его боль и большая его любовь. Она не выбирала эту жизнь. Никто из них не выбирал. Но она потеряла единственную опору – его. Лиам был вынужден наблюдать как она получает письмо Имоджен, в котором та, не скрывая от младшей Майри ничего, рассказывает ей всю правду о его смерти. О его жертве. Ради той, чья мать лишила их детства и заботы родителей. И он сходил с ума.

Он кричал в пустоту, пытался прорваться сквозь завесу между мирами, бился в истерике, когда она стояла у парапета – такая хрупкая, такая упрямая, такая одинокая. По его вине.

«Просто шагни, родная. Расставь руки и не спеши.»

Но конечно же его никто не слышал.

Лиам видел, как его сестру ломали на матах, как она стискивала зубы, как кровь смешивалась с потом, а глаза горели ненавистью и упрямством. Она отказывалась от помощи. Даже помощи Имоджен. И это разрывало ему сердце. И единственное, что согревало хоть немного его истерзанную душу – это Вайолет. Она держала слово. Несмотря на колючки, на гнев, на отчаяние Слоун – она была рядом. Помогала. Как могла. И он благодарил её за это.

А Вайолет… девушка, которая должна была стать его «заботой», а ставшая другом. О, Вайолет. Её ломали, доводили до предела. Издевались, заставляя использовать магию на износ, гнали на количество, а не на качество. Он видел, как тускнеют её глаза, как дрожат руки, как тень выгорания ползёт по её душе. И он ненавидел это. Ненавидел своё бессилие. Ведь если бы он был жив… Он был бы рядом. Даже на этой треклятой тренировки её печати он нашёл бы способ оказаться рядом и остановить это.

Малек будто издевался… Он раз за разом показывал Лиаму сцены из жизни тех, кого он любил, выбирая не самые счастливые их дни. Напоминал. Мучал. И Лиам злился. Он не хотел покоя. Он хотел вернуться. Хотя бы на миг, хотя бы один раз обнять их. Сказать, что он всегда рядом, здесь. Но Малек не отпускал. И Майри оставалось только смотреть. Страдать. И ждать.

Пытки связанной Вайолет стали последней каплей. Последней каплей яда, переполнившей чашу его немого отчаяния. Он наблюдал. День за днём. Час за часом. Беспомощный, бессильный, безумный от ярости. Они издевались над ней. Над той, что даже после его смерти продолжает нести в себе осколки его души. Они отрезали её от драконов, отгородили от Ксейдена… Они обезоружили её, лишили последней надежды на спасение.

И Лиам чувствовал, как в нём просыпается что-то чужеродное. Что-то тёмное. Что-то яростное. Незнакомое ему при жизни. Оно кипело в его груди, разрывало изнутри, кричало беззвучным криком. Он рвался сквозь завесу между мирами с удвоенной, нет, даже утроенной силой, с исступлением, отчаянием, с безумием, которое уже не мог сдержать.

Его незримые пальцы цеплялись за холодный камень темницы, за влажный воздух подземелья, за дрожь её кожи. Он пытался дотянуться, коснуться, обнять. Хоть на мгновение передать ей то, что так хотелось ей сказать: ты не одна. Я здесь. Я всегда был здесь.

Все ещё остаёшься моей тенью, да?

Она не произносит ни звука, но он её слышит. Улыбается горько, с любовью.

– Всегда, Ви. Я всегда буду твоей тенью.

Он произносил эти слова вслух, шевеля губами, вкладывая в каждый слог всю нежность, всю преданность, всю невысказанную боль долгих месяцев разлуки. Пусть она знает. Пусть никогда не усомнится. Это не галлюцинация. Не проделки измученного сознания. Не игра её мучителей. Это он. Настоящий.

– Ты так много пережила… – его пальцы, полупрозрачные, как утренний туман, коснулись её руки. И, о боги, он чувствовал её. Теплую. Дрожащую. Живую. Впервые за вечность он смог прорваться, смог докричаться, смог подарить ей хоть крупицу утешения в этом аду.

– Но ты остаёшься сильной. – Каждое слово было выстрадано, каждое – прожито, каждое – навеки врезано в его душу. – И я так тобой горжу, Вайолет. Так сильно тобой горжусь… – Он присел перед ней на корточки, вглядываясь в её глаза – эти измученные, но несломленные глаза. – Это правда я. И я буду с тобой столько, сколько тебе будет это нужно. – Его голос дрожал, но не от слабости – от переполнявших его чувств, от ярости, от бессилия. – Я не оставлю тебя. Ты никогда не бываешь одна.

И в этот миг… Дверь скрипнула.

Холодный, ядовитый воздух ворвался в камеру, словно сама тьма решила воплотиться в облике человека. Варриш. Её персональный палач. Её ночной кошмар наяву. Он вошёл с ухмылкой, что резала душу острее любого ножа, и не спеша опустился на стул напротив.

– Ну что, ты готова говорить? – Голос его шипел, как змея, наполняя комнату обещаниями новой боли.

А Лиам… он поднялся. Медленно. Твёрдо.

– Ты не одна. – Он встал за её спиной, положив ладони на её плечи – лёгкие, как дуновение ветра, но твёрдые, как клятва. – Ты никогда не была одна с того самого момента, как перешла парапет. – Его пальцы сжались, словно пытаясь передать ей всю свою силу, всю веру, всю надежду, что ещё жила в нём. – И ты сильнее, чем думаешь. Не забывай об этом.

Говорить с ней – это все, что может дать ей Лиам. Будь он жив или обрети сейчас он физическое тело, он непременно бы ещё раз рискнул своей жизнью, чтобы вытащить её от сюда. Но он не может. Он может быть всего лишь её тенью.

Отредактировано Sloane Mairi (2025-04-17 21:15:27)